Они прибегают заполошенные такие и начинают рассказывать, как у меня всё хорошо. Конечно, мать вашу, у меня всё хорошо! Иначе, как вы себе думаете, меня бы беспокоило, что мне временами настолько плохо? Кудахчут - ах, я за тебя беспокоюсь, перестань так думать немедленно, вот посмотри, у индуса нет ноги. Да, само собой, я перстану думать только для того, чтоб ты не беспокоилась. Вот прямо сей секунд перестану и буду прыгать весёлым оранжевым зайчиком и какать розовыми маргаритками. Шнурки поглажу только. И тут же буду довольной пусечкой, какой мне и полагается быть, потому что у меня всё хорошо.
А мне просто темно. И холодно. И края этому нет раньше начала июля. Если повезет. Как бы не свихнуться-то?
С первого в жизни заграничного отпуска в тепле прошло два года. До этого я вообще никогда нигде не была в отпуске. Почему же такая ломка?
Убейте во мне дракона, кто-нибудь. Я хочу стать замороженным мамонтом.
И я уже и правда не знаю куда это кричать. Меня окружали милые, улыбающиеся люди, медленно сжимая кольцо. Если вычеркнуть тех, кто ездит везде или уезжает из этой мерзости совсем, тех, кому обо мне незачем знать, тех, кому нельзя рассказать, потому что они беспокоятся, тех, кто любит дубак, тех, у кого сейчас поблемы посерьёзнее темноты - остаётся звенящая тишиной пропасть, на краю которой стою я и и смотрю в парящее напротив зеркало. И очень хочется в него шагнуть.